Эта вечная юность

„Дама с горностаем” - портрет семнадцатилетней Чечилии Галлерани, которой великий Леонардо да Винчи подарил бессмертие. Почти пять веков тому назад в славном городе Милане. Это ее обожал грозный Лодовико Сфорца, герцог миланский, прозванный Моро (Мавр).

Это ее портрет покупали и перепродавали вельможные коллекционеры. Это ее портрет похитили из Краковского собрания гитлеровские варвары в ставшей печально известной „Операции Линц”, украли для создания „музея фюрера”. Но в стане бандитов нравы были соответствующие, и генерал-губернатор Польши Г. Франк стащил шедевр и спрятал его в тайниках своего имения в Баварии. Это Чечилия Галлерани выступила „немым” свидетелем на процессе над фашистскими преступниками в Нюрнберге. Это она, наконец свободная, вернулась в Краков, в Национальный музей.

Юная Галлерани. Дочь XV века. Лукавая чаровница. Фаворитка миланского двора. Нежная и мудрая, стыдливая и фривольная предстает она перед нами.

...Как утренняя заря сообщает природе особый трепет жизни, зажигая теплые краски в небе, в каплях росы, в застывших водах реки, так и улыбка юной Чечилии придает подвижность всему ее облику... Тонкая холеная рука Чечилии нежно поглаживает шелковистую шерстку горностая — одного из геральдических символов власти герцогов Сфорца. Маленький зверек отвечает на ласку. Вы слышите шорох и потрескивание драгоценной ткани под коготками „гале” — горностая. Кстати, обратите внимание, что „гале” образует корень имени Галлерани.

Метафора... Вот одна из основных примет портретов Леонардо. Геральдический символ рода Моро, имя его прелестной возлюбленной и живой зверек — горностай. Это сочетание самых, казалось, несовместимых слагаемых выливается в одному Леонардо да Винчи известную формулу.

Метафора... Она и в пластических параллелях портрета. Посмотрите на изящный поворот головки зверька, его миловидную остроглазую мордочку и взгляните на очаровательную хозяйку „гале”. Обратите внимание на коготки растопыренной лапки горностая и на движение кисти руки Чечилии. Есть что-то схожее в осторожной, кошачьей, может быть, не очень доброй ласковости этих касаний. Не является ли внезапно мысль, может быть, кощунственная, о невольном, а может быть, не о невольном сходстве молодой женщины и маленького хищника.

Пять веков прошло с той поры, как тридцатилетний Леонардо написал портрет Чечилии, но сегодня, как никогда, миллионы зрителей видят в этом шедевре неумирающую поэтическую силу вечной юности искусства.

Игорь Долгополов