Алексей Кравченко

Когда-то, сверкая торжественной белизной и экзотическими марками, эти письма приходили в тихий город Саратов из Германии, Италии, Индии. Их писал молодой русский художник Алексей Кравченко своей матери Степаниде Яковлевне. Убористым почерком - надо было уместиться в размер почтовой открытки — Кравченко рассказывал о своих путешествиях. Одно из писем помечено 1911 годом:

„...Приехал Репин... подошел вплотную к работе и стал всматриваться в мои технические приемы, сказав: „Удивительно твердая манера...” Обладателю „твердой манеры” исполнилось тогда двадцать два года. Он совсем недавно закончил Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве и вот приехал в Италию...

Алексей Кравченко стал впоследствии выдающимся советским графиком, одним из родоначальников современной ксилографии. А началом было московское ученичество в мастерской В. А. Серова. Художник жил, работал, поглощая самые разнообразные жизненные впечатления, испытывая самые различные творческие манеры: от светлой, пронзительной свежести в лирических ранних пейзажах к декоративной пышности Востока, а дальше - почти к кубистскому, математически точному изображению. Он решил как бы испытать себя во всем.

Новые жизненные впечатления, заграничные поездки не вытесняли из памяти художника пережитое раньше, а, напротив, как бы по-новому, ярко воскрешали его. После Италии - вновь русские пейзажи, светлые летние дни. После Индии - этюды Тарусы... Фронт, империалистическая война — множество зарисовок. Революция и с ней - новое гражданственное понимание задач, долга художника перед страной, временем.

Романтическое восприятие действительности было одним из характернейших свойств художнического видения А. И. Кравченко. Когда смотришь на серию гравюр Кравченко „Днепрострой’?, вначале на наброски с натуры, а потом уже на законченные работы, видишь, как из хаоса первых наблюдений рождается высокий образ гигантской преобразующей стройки.

Монументальная станковая живопись, графика... И вдруг, будто в хитроватом прищуре, глаз художника внезапно обращается к изящным экслибрисам, виньеткам, заставкам изумительного ювелирного совершенства.

А рядом великолепные работы худож-ника-иллюстратора: Пушкин, Гоголь, Гофман, Лесков... Его гравюры пленяют своей динамикой, убедительно переданной эмоциональной атмосферой, - герои книг оживают под рукою мастера.

Н. Кожевникова