Подвиг Станиславского и Немировича-Данченко.

Вплотную заняться оперной режиссурой Станиславскому и Немировичу-Данченко довелось лишь после 1917 года. В конце 1918 года известная киноактриса и революционерка Елена Константиновна Малиновская, назначенная управляющей академическими театрами, поставила своей задачей поднять постановочную культуру оперных спектаклей.

Для этой цели она пригласила в Большой театр руководителей Московского Художественного театра.
Немирович-Данченко занял пост председателя коллегии по руководству Большим театром и приступил к постановке оперы "Снегурочка" Римского-Корсакова. А Станиславский, убежденный, что обновить спектакли такого оперного гиганта с устоявшимися традициями, как Большой театр, путем подчисток и доделок невозможно, решил помочь делу "косвенным" путем - он создал при театре студию, где певцы, преимущественно молодые, учились драматическому искусству, начиная с азов.

Вскоре и Немирович-Данченко отказался от постановки оперы в Большом театре и создал свою Музыкальную студию из актеров, хористов и оркестрантов Художественного театра. Со временем обе студии превратятся в самостоятельные оперные театры, а потом сольются в один коллектив - Московский Академический Музыкальный театр имени народных артистов СССР К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

Последовательно и целеустремленно проводил Станиславский оперную реформу, обучая студийцев жизненно правдивому существованию в роли.

Нужно было певцу воспитать в себе способность жить в образе жизнью человеческого духа - не представлять чувства, обозначенные в музыке, а действовать на сцене - обоснованно, целесообразно и продуктивно. Именно на активном, осмысленном действии и основано искусство актера.

После долгих упражнений по своей "системе" Станиславский привел певцов-актеров к органическому существованию в обстоятельствах, предложенных композитором и либреттистом.

Услышать в звуковой картине, написанной композитором, заключенное в ней действие - физическое и словесное - и превратить в картину зрительную - такую задачу ставил Станиславский перед певцами, режиссерами и художниками, работающими над оперными спектаклями.

Атмосферу поэзии, высокой лирики создавали не только музыка и исполнители, но и оформление спектакля. На работу художника Станиславский обращал такое же внимание, как и на все остальное.

Учебный спектакль "Евгений Онегин" ставился в доме Станиславского. Большой зал был разделен на две неравные части аркой с четырьмя мраморными колоннами, поставленными архитектором еще в пушкинские времена, когда строилось здание. Эти колонны режиссер использовал как основу оформления для всех картин оперы. Небольшие живописные дополнения превращали их то в террасу Лариных, то в альков, где стояла кровать Татьяны, или в садовую беседку, где Онегин читал девушке свою отповедь. В сценах бала колонны являлись естественным украшением залов в помещичьем доме и во дворце, а в картине дуэли они были замаскированы чехлами с древесной корой и походили на стволы сосен, запорошенных снегом.

Когда опера "Евгений Онегин" была перенесена из студийного зала на большую сцену, оформление не изменилось, и четыре "онегинские" колонны стали эмблемой Оперного театра имени К. С. Станиславского, как некогда чеховская чайка в Художественном театре.

Этим внешне непритязательным спектаклем, но волнующим искренними человеческими чувствами, гармонией всех частей, Станиславский во многом определил дальнейшие пути оперного театра.

Режиссер поставил немало спектаклей в Оперном театре своего имени. Все они были сделаны на долгие годы. И было бы неверным считать, что Станиславский добивался только правдивого существования исполнителей на музыкальной сцене. Когда это было необходимо, он находил неожиданные постановочные решения. Например, в "Пиковой даме" Чайковского - появление призрака умершей графини в казарме. Обычно режиссеры выводят исполнительницу на сцену в саване, со свечой. Она появляется из стены или влетает в окно. Часто это выглядит по-бутафорски нелепо и вместо ужаса вызывают смешки в зрительном зале.

Станиславский отказался от появления призрака графини. Тот возникает в воспаленном мозгу Германа. Со словами "Нет, я не выдержу" герой бросается к двери. Стоящая за ним свеча отбрасывает на стену тень Германа. Накинутый на плечи плащ делает ее похожей на силуэт графини в саване. Герман в ужасе отступает к столу, на котором - свеча. Тень растет, делается угрожающей. Смятение героя передает музыка. И три карты Герман называет сам. Они рождаются в его больном воображении. Сцена решена предельно правдиво и в то же время приобрела символический смысл.

Творческие принципы Станиславского развивал его соратник по театральной реформе Владимир Иванович Немирович-Данченко. Он так же искал человеческое в музыке, боролся за театр Музыкального Актера. В любой постановке своей музыкальной студии режиссер стремился к гармонии всех частей, к единству видимого и слышимого на сцене.

Режиссерские поиски Немировича-Данченко вдохновляла музыка. Он добивался, чтобы верное существование актера-певца в образе не искажало партитуру автора.

Немирович-Данченко в Музыкальном театре, как и во МХАТе, много внимания уделял современному репертуару. Режиссер ставит оперы "Северный ветер" Льва Книппера, "В бурю" Тихона Хренникова.

В 1934 году Немирович-Данченко выпускает премьеру оперы "Катерина Измайлова" Дмитрия Шостаковича.
Немирович-Данченко поставил "Катерину Измайлову" как трагедию с сильными, почти шекспировскими страстями, стремясь разоблачить жестокий смысл существования людей-собственников.

Заботясь о художественном единстве, Немирович-Данченко подсказал художнику образное решение декораций и костюмов.

Немирович-Данченко старался приблизить обстановку дома Измайловых к реальности. Никакого запутанного лабиринта лестниц и жилья. Каждая картина происходит в отдельной комнате с низкими давящими потолками, до отказа набитой добротной мебелью, иконостасами, огромными кроватями и диванами.
Все это должно было создавать образ золоченой клетки, уродливого гнезда стяжателей. В такой обстановке неизбежны преступления, неотвратима трагедия. Подобное оформление спектакля более точно передавало драматический нерв партитуры Шостаковича.

Великие создатели Московского Художественного театра опирались в своей реформе оперного искусства на достижения корифеев музыкальной сцены, боровшихся за неразрывный синтез всех элементов в опере. Их требования вытекали из самой основы оперы, как произведения синтетического, где музыка играла ведущую роль.

Л. Тарасов.