(Из книги М. Львова «Русские певцы»)
14 марта 1901 г. в Петербургском театре консерватории Собинов впервые показал другого Ленского, создав образ, вошедший в сокровищницу русской оперной культуры.
Появление Собинова в конце первой картины оперы «Евгений Онегин» произвело на публику ошеломляющее впечатление. Когда-то Чайковский, боясь штампов и рутины казенной сцены, мечтал о том, чтобы оперу пели неискушенные, молодые студенты консерватории.
«Откуда,— спрашивал он,— возьмется Ленский, восемнадцатилетний юноша с густыми кудрями, с порывистыми и оригинальными приемами молодого поэта а 1а Шиллер?» В Собинове-Ленском публика увидела на сцене воплощенную мечту композитора.
Это была сама юность, чистая, лучезарная, сама весна, цветение любви. Порывистый и робкий, наивно гордый своим другом Онегиным, Собинов излучал непередаваемую словами радость. Интонации Собинова были новые, необычные, настоящие русские. Казалось, что певец поет не заранее разученное, а вдохновенно импровизирует.
С первого момента своего появления на сцене Собинов держал публику в зачарованном состоянии.
В сцене с Онегиным на балу у Лариных Собинов показывал не вспышку юношеской ревности, а растерянность человека, получившего неожиданный удар по романтическим грезам, по вере в любовь и дружбу. В изумительном музыкальном ансамбле финала бала у Лариных звучание голоса и страстность, с какой Собинов произносил музыкальные фразы «В вашем доме...», неизменно увлажняли глаза слушателей.
Элегия «Куда, куда вы удалились» запомнилась слушавшим на всю жизнь. Казалось, что на глазах у публики поэт слагает стихи, рожденные тихой скорбью. Все было так необычно, так непохоже на оперу, так потрясающе прекрасно.
Народный артист СССР С. Я. Лемешев так описывает впечатление, которое на него произвел Собинов-Ленский: «Вот знаменательный в моей жизни 1921 год: я получаю «путевку в жизнь» — становлюсь студентом Московской государственной консерватории. Едва приехав в Москву, мчусь в Большой театр. Идет «Евгений Онегин». Ленский — Собинов!
Прежде всего меня поразило звучание его голоса — прозрачное и вдохновенное, так чудесно гармонировавшее с романтическим образом юного поэта. В этом, быть может, наиболее чистом и юном образе мировой оперной драматургии Чайковский с огромной силой воплотил свою неизбывную жажду жизни, любви, счастья. Это бессмертный образ, идеал вечной юности, красоты,. и целомудрия... Таким предстал предо мной Собинов-Ленский, таким он остался навсегда в моей памяти». |