"Карающий" смех Гоголя

Над свежей могилой Гоголя Некрасов написал стихотворение «Блажен незлобивый поэт». В нем есть четыре строки, с изумительной глубиной и точностью определяющие смысл художественного подвига великого писателя:

Питая ненавистью грудь,

Уста вооружив сатирой,

Проходит он тернистый путь

С своей карающею лирой.

Гоголь сыграл колоссальную роль в истории русской литературы я общественной мысли. Наследник и продолжатель дела Пушкина, он содействовал дальнейшему развитию критического реализма и своим творчеством утвердил обличительное направление как самое важное направление в русской литературе XIX века.

Произведения Гоголя обнажали язвы феодально-помещичьей и бюрократической России и содействовали развитию самосознания народа. «Ревизор», «Шинель», «Мертвые души» и многие другие произведения гениального писателя были проникнуты самыми живыми интересами русской действительности. Они возбуждали не только гнев народа против его поработителей, но и стремление к решительному обновлению жизни. Вот почему Белинский имел основание назвать Гоголя «одним из великих вождей своей страны на пути сознания, развития, прогресса». «Карающий» смех Гоголя был выражением его глубокой любви к России и ее народу. «Ни в ком из наших великих писателей, — писал Чернышевский, — не выражалось так живо и ясно сознание своего патриотического значения, как в Гоголе. Он прямо себя считал человеком, призванным служить не искусству, а отечеству; он думал о себе:

Я не поэт, я гражданин».

Имя Гоголя стало широко известно в начале 30-х годов XIX века. Две части его «Вечеров на хуторе близ Диканьки», подписанных псевдонимом наивного и лукавого рассказчика пасичника Рудого Панька, тотчас же по выходе в свет привлекли к себе всеобщее внимание. Восемь повестей этого цикла, изображающих картины украинского народного быта, были восприняты как в высшей степени оригинальное и крупное явление в русской литературе.

Обращение Гоголя к украинской теме не было случайным. Его детство и юность прошли на Украине, где впервые зародилась в нем любовь к местному фольклору, театру. Приехав в конце 1828 года в Петербург, Гоголь неожиданно для себя почувствовал атмосферу глубокого интереса к украинской культуре. То были годы широкого увлечения идеей народности. Передовые слои русского общества резко критиковали раболепие господствовавших классов перед всем иноземным, требовали вдумчивого изучения богатой национальной культуры России. Писатели все чаще обращались к изображению жизни простого народа, использовали в своих произведениях образы фольклора, сокровища народного языка. Эти факты отражали общий процесс демократизации русской литературы.

В той же связи следует рассматривать пробудившийся в первой половине XIX века в прогрессивных слоях русского общества интерес к Украине, ее самобытной культуре, героической истории, ее быту, ее поэтическим народным преданиям и легендам. Столичные журналы в это время часто печатают произведения украинских писателей, причем не только в переводах, но и на украинском языке, Широкое распространение получают вышедшие в Петербурге книги по истории Украины, сборники украинского фольклора. «Здесь так занимает всех все малороссийское...» — сообщал Гоголь матери вскоре по приезде в Петербург.

Все это, несомненно, обострило интерес Гоголя к украинской теме и укрепило в нем решимость как можно скорее довести до конца задуманный им цикл повестей. Работа над «Вечерами» шла очень быстро. Все восемь повестей были написаны в течение двух с половиной лет: с весны 1829 года до конца 1831 года.

Первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки» поразила читателей яркостью и свежестью художественных красок, превосходными картинами украинской природы, удивительным знанием быта и нравов простых людей, наконец, замечательно тонким юмором.

В повествование щедро были введены элементы украинской народной фантастики, легенды. Рядом с людьми действуют ведьмы, русалки, колдуны, черти. При этом грани между миром реальным и фантастическим нередко почти утрачиваются. Писатель лишает «нечистую силу» мистического характера и придает ей реальнобытовые черты. В соответствии с народно-поэтической традицией она выступает в «Вечерах» как художественное воплощение злобы, коварства, лжи. Черти и ведьмы пытаются вредить человеку, но, в конце концов, их старания оказываются тщетными. Здесь отразилась жизнеутверждающая оптимистическая философия повестей Гоголя, проникнутая верой в народ и его силы, в конечную победу добра над злом.

Главное в «Вечерах» — это вдохновенное и поэтическое изображение простого человека. Героями повестей являются морально здоровые люди, честные, благородные, любящие жизнь в ее возвышенных, нравственно-целомудренных устоях. Они ненавидят сословное и имущественное неравенство, борются с глупостью, завистью, суевериями, косностью «отцов». Они молоды, сильны, красивы, они одолевают любые препятствия, — они легко подчиняют себе даже «нечистую силу». Духом народного творчества проникнута вся философия повестей. В них, как в сказке, отражена мечта народа о счастливой, прекрасной действительности. Влияние народно-поэтической традиции сказывается здесь и в художественно-изобразительных средствах — в характере метафор, сравнений, эпитетов, даже в эмоционально-приподнятой тональности повествования, в лирически-ярком, переливающемся всеми цветами радуги, языке. Вспомним, например, как вдохновенно объясняются друг с другом герои «Майской ночи», как ослепительны в своей многокрасочности гоголевские пейзажи.

Комизм, по верному наблюдению Белинского, составляет основной элемент «Вечеров на хуторе». «Это комизм веселый, улыбка юноши, приветствующего прекрасный божий мир, — писал критик в статье «Русская литература в 1841 году». — Тут все светло, все блестит радостию и счастием; мрачные духи жизни не смущают тяжелыми предчувствиями юного сердца, трепещущего полнотою жизни».

Повести Гоголя были своеобразной и яркой декларацией демократического писателя, отстаивающего свой взгляд на жизнь, свою тему и свои эстетические позиции. Эта авторская установка выражена уже в предисловии к первой части «Вечеров». Иронически отзываясь о некоем паниче из Полтавы, рассказывающем «вычурно да хитро, как в печатных книжках», и которого, «хоть убей, не понимаешь», — пасичник Рудый Панько отстаивает право «нашему брату, хуторянину, высунуть нос из своего захолустья в большой свет», хотя он и предвидит, что «начнут со всех сторон притопывать ногами: «Куда, куда, зачем? пошел, мужик, пошел!..» Рассказчик Рудый Панько предстает перед нами как отчетливо обозначенный социально-психологический характер. Он прост и непосредственен, смел и горд, он знает цену острому слову и непрочь потешиться над знатью, которой «хуже нет ничего на свете».

Гоголь совершенно ясно противопоставляет свои художественные принципы, свое право говорить «запросто» канонам «панской» литературы, чуждой и непонятной народу. Со страниц его повестей повеяло дыханием подлинной народной жизни, еще никогда так естественно и поэтично не отражавшейся в русской литературе.

По своему идейному содержанию и стилевым особенностям обе части «Вечеров» не одинаковы. В произведениях первой части еще нельзя искать глубокого отражения социальных противоречий действительности. Повествование Гоголя пронизано лукавым юмором, мягкой усмешкой, пока еще далекой от сарказма и бичующей сатиры.

Новые тенденции появляются во второй книге. Элементы романтической сказки в ней уже отчетливо переплетаются с серьезными размышлениями над трагическими сторонами жизни. Примечательна в этом отношении «Ночь перед Рождеством».

Особое место во всем цикле «Вечеров» занимает повесть «Иван Федорович Шпонька и его тетушка». Гоголь впервые здесь обращается к реалистическому воспроизведению современного украинского быта. В изображении пошлости и ограниченности помещиков, чиновников, офицеров уже ясно проступает сатирический талант Гоголя. Эта повесть лежит у истоков гоголевского реализма. Ее герой, Шпонька, — прообраз будущих миргородских «существователей». Отдельные мотивы этого произведения были позднее использованы писателем в «Коляске», «Женитьбе» и отчасти в «Мертвых душах».

Таким образом, многие страницы второй части «Вечеров на хуторе близ Диканьки» по существу уже прокладывали пути, по которым пойдет дальнейшее развитие творчества писателя.

Критика за немногими исключениями по достоинству оценила блистательный талант пасичника Панька.

Необычайно восторженным был отзыв Пушкина: «Сейчас пробел «Вечера близ Диканьки», — писал он редактору «Литературных Прибавлений к Русскому инвалиду» Александру Воейкову. — Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная без жеманства, без чопорности! А местами — какая поэзия, какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился». Еще более интересен другой отзыв Пушкина. В 1836 году, в связи со вторым изданием «Вечеров», Пушкин на страницах «Современника» вспоминал о впечатлении, какое вызвали повести Гоголя при своем появлении: «Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина!». Сопоставление имен Гоголя и Фонвизина было знаменательно: оно отражало характер восприятия Пушкиным юмора «Вечеров». В этой книге он проницательно увидел первые проблески сатирического дара Гоголя.

Тем временем у молодого писателя созревали новые творческие планы. Внимание наблюдательного художника все более привлекалось к различным сторонам действительности.

Жизнь в официальном, чиновничьем Петербурге давно уже развеяла в душе Гоголя те юношеские романтические иллюзии, с которыми он ехал туда. Из нежинского далека ему мерещился Петербург — сытый и счастливый город, в котором должно быть все создано для благоденствия человеческого. От этих иллюзий вскоре не осталось никакого следа. Вопиющие социальные противоречия, так отчетливо обнаруживавшиеся между простыми людьми, забитыми горем и нуждой — с одной стороны, и знатными вельможами, высокопоставленными бездельниками — с другой, холодное бездушие и бюрократический произвол властей, — над этими вопросами все чаще стал задумываться Гоголь. Он жадно изучал жизнь и в ней искал темы для своего творчества.

Для политических настроений писателя в первой половине 30-х годов чрезвычайно характерно одно место из его статьи «Несколько слов о Пушкине». Сопоставляя чинного «заседателя» и «дикого горца», зарезавшего своего врага или выжегшего целую деревню, Гоголь при этом замечает, что горец «более поражает, сильнее возбуждает в нас участие, нежели наш судья в истертом фраке, запачканном табаком, который невинным образом, посредством справок и выправок, пустил по миру множество всякого рода крепостных и свободных душ».

Все более ясно сознавал писатель, что источником подлинно поэтического искусства является реальная жизнь. Гоголь резко отрицательно относился к надуманным и ходульным повестям Николая Полевого, к выспренним пьесам Нестора Кукольника, фальшиво приукрашивавшим действительность. Художник должен изображать жизнь такой, какова она есть. «Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было, между прочим, совершенная истина»,— так писал Гоголь в той же своей знаменитой статье о Пушкине.

Эта теоретическая идея, впоследствии воспринятая и развитая Белинским, была творчески воплощена Гоголем в новых повестях, вошедших в сборники «Арабески» и «Миргород» (январь и март 1835 года).

С. Машинский